Публикацией этого материала Г. Васильева мы решили открыть на нашем сайте новую дискуссию о природе исполнения обязательства. Когда-то постоянный автор сайта А. Рыбалов критиковал одно из решений Верховного
Некоторое время назад А. Рыбалов, один из постоянных авторов нашего сайта, прокомментировал решение Верховного
Позиция самого автора осталась не вполне ясной, но, кажется, ему импонировала концепция исполнения как юридического поступка. Поскольку аргументы в поддержку такого подхода сами нуждались в обосновании, которое выходило за рамки заметки, А. Рыбалов оговорился, что не претендует на окончательное решение сложного вопроса о природе исполнения обязательства.
Между тем, поставленный вопрос достаточно интересен с теоретической точки зрения и представляет значительную практическую важность. В самом деле, если исполнение обязательства — сделка, то к нему следует применять нормы ГК о сделках, в том числе об их форме и недействительности. Более того, если исполнение будет признано двусторонней сделкой, то, видимо, следует именовать ее договором. Однако такой договор будет существенно отличаться от тех, которые регулируются Подразделом III Раздела III Гражданского
В связи со сказанным назрела необходимость развернуть дискуссию о природе исполнения обязательства, — и если не решить вопрос окончательно, то, по крайней мере, обстоятельно обсудить все аргументы «за» и «против». Возможных решений может быть три. Или исполнение является юридическим поступком, или односторонней сделкой (и тогда другой односторонней сделкой может признаваться принятие исполнения кредитором) или двусторонней сделкой (т.е. договором).
Сразу укажу на ту позицию, которую я собираюсь защищать. Мне кажется, что исполнение обязательства представляет собой двустороннюю сделку (по крайней мере, в большинстве случаев), а потому критикуемое А. Рыбаловым решение Верховного
Поскольку обязательства многообразны и, следовательно, исполняются по-разному, мы не можем решить поставленный вопрос абстрактно, без учёта законодательства об отдельных видах обязательств. В связи с этим предлагаю начать изучение вопроса с тех обязательств, которые исполняются путём передачи материальных вещей. Следовательно, первым вопросом, который необходимо обсудить, будет вопрос о природе передачи вещи. Значит, нуждается в обосновании следующий тезис: «Передача вещи представляет собой двустороннюю сделку (договор)». Ниже приведены аргументы в пользу данной позиции, которые я собираюсь подробно развить и обосновать на материале действующего законодательства в ближайшее время.
- Гражданский кодекс РФ даёт определение понятия «передача вещи» (ст. 224 ГК). Одним из принципов буквального толкования закона служит предположение о том, что использованное в нём понятие имеет один и тот же смысл по всему тексту. Следовательно, везде, где речь идёт о передаче вещи, мы вправе и обязаны применять дефиницию ст. 224. Поэтому те статьи Особенной части Кодекса, в которых говорится о передаче, выступают по отношению к ст. 224 как частные случаи, позволяющие глубже понять смысл общего правила и юридическую природу передачи. Нормы Особенной части порой требуют оформить передачу имущества двусторонним актом, что свидетельствует о том, что для передачи имущества необходима согласованная воля сторон, а потому передачу вещи следует считать договором.
В полном соответствии с данными положениями Кодекса многие нормативные документы по бухгалтерскому учёту требуют оформлять передачу наличных денег (как разновидности вещей — ст. 128 ГК) документом, на котором обязательно присутствуют подписи обеих сторон.
- Хотя по общему правилу договор признан консенсуальным, реальные договоры — не редкость. Реальный договор заключается в момент передачи вещи (п. 2 ст. 433 ГК). Нельзя утверждать, что двусторонняя сделка (договор) считается заключенной с момента совершения поступка или односторонней сделки. Для того чтобы договор состоялся, необходимо совпадение воль по вопросу как об условиях договора, так и о передаче вещи.
Частным случаем заключения реальных договоров служит указанная в ст. 224 ГК РФ сдача вещи перевозчику или организации связи. Для нас представляют интерес, в частности, положения ч. 1 ст. 16 ФЗ «О почтовой связи» № 176-ФЗ от 17 июля 1999 г., которые определяют договор почтовой связи. «По договору оказания услуг почтовой связи оператор почтовой связи обязуется по заданию отправителя переслать вверенное ему почтовое отправление или осуществить почтовый перевод денежных средств по указанному отправителем адресу и доставить (вручить) их адресату. Пользователь услуг почтовой связи обязан оплатить оказанные ему услуги». Таким образом, данный договор признан реальным. По господствующему в литературе мнению передача вещи перевозчику совпадает с заключением договора, поэтому договор перевозки также реальный. Значит, передача вещи перевозчику или организации связи представляет собой двустороннюю сделку.
- В определение ряда договоров включено указание на обязанность должника передать вещь не просто так, а на определённом праве. Проблему, возникающую в связи с подобными определениями, на мой взгляд, можно сформулировать следующим образом. Если исполнение обязательства представляет собой две односторонние сделки, то исполнением обязанности нужно считать не передачу вещи или результата работ, а предложение такой передачи. Аналогичный подход принят в англо-американской системе права. Однако при нем нельзя требовать от продавца, например, чтобы он передал вещь в собственность. Ибо он может предложить вещь к передаче, а перейдёт ли вещь в собственность, от его воли уже не зависит. Для наступления этого последствия необходимо, помимо его действий, ещё и действие покупателя (принятие исполнения), а также наличие других юридических фактов, обусловливающих переход права собственности. Среди них будет и договор, во исполнение которого должна быть передана вещь. Тогда известный спор между Ульпианом и Юлианом должен решаться в пользу первого: спор относительно основания препятствует переходу собственности.
Если же мы хотим сохранить трактовку купли-продажи как договора, по которому одна сторона должна передать вещь другой стороне в собственность (или аренды как договора, по которому одна сторона должна передать вещь в пользование), то мы должны принять договорную трактовку исполнения. Тогда не только от сделки, совершенной участниками, но и от их воли при исполнении этой сделки зависит то право, которое получит кредитор. И тогда спор римских юристов должен решаться в пользу Юлиана, а право собственности — считаться перешедшим. Мне кажется, что именно второе решение более соответствует как отечественной правовой традиции, так и правоприменительной практике.
- Правоприменительная практика, в том числе и судебная, которая, как отметил А. Рыбалов, склоняется к признанию исполнения двусторонней сделкой, её устойчивость вполне могут считаться самостоятельным аргументом в пользу отстаиваемой позиции.
Можно сформулировать и тезисы против признания передачи вещи поступком или совокупностью двух односторонних сделок.
Передача не может представлять собой поступок, потому что многие нормативные акты в самых разных областях требуют при передаче вещи выражения воли обеих сторон и даже прямо запрещают исполнять обязательство недееспособному или принимать исполнение от недееспособного. Так, п. 111 Правил оказания услуг почтовой связи, утв. Постановлением Правительства № 725 от 26 сентября 2000 г., прямо запрещает выдавать почтовые отправления несовершеннолетним до 14 лет даже в тех случаях, когда они им адресованы. Значит, несовершеннолетний не может получить вещь (почтовое отправление). Не менее важны п. 117 и 120 Правил, которые указывают на возможность оформления доверенности на право получения почтовых отправлений. Это также свидетельствует в пользу того, что для получения почтового отправления требуется дееспособность. Следовательно, передача почтовых отправлений не может быть признана поступком.
Передача не может представлять собой две односторонние сделки (предложение передачи и принятие исполнения), ибо тогда теряет смысл указание закона на просрочку кредитора в случае, когда он отказался принять исполнение (ст. 406 ГК) или в тех случаях, когда он отказался выдать должнику расписку в принятии исполнения (ст. 408 ГК). Само понятие просрочки кредитора основано на идее, что без действий кредитора исполнение состояться не может. А если считать передачу вещи односторонней сделкой, то совершить её можно и самостоятельно. Тем более странно выглядят эти статьи для сторонников «теории поступка» — какой документ, удостоверяющий исполнение, может выдать недееспособный? А ведь по их логике он вполне может принять исполнение.
Другая причина заключается в том, что Кодекс отчётливо различает два понятия — «передача вещи» и «предоставление товаров в распоряжение покупателя» (см. ст. 458 ГК). Последнее осуществляется путём индивидуализации товаров, для которой достаточно воли одной стороны. Дифференциация этих понятий обусловлена как раз различием между двусторонней сделкой (передача вещи) и односторонней сделкой (предоставление товаров в распоряжение покупателя). Значит, передача не может признаваться односторонней сделкой.
- 19 декабря 2003 в 13:47
- 3360
- Васильев Геннадий Сергеевич