21 января 2002 г. Президиум Высшего Арбитражного
1. Общие вопросы законодательного регулирования
В Обзоре нашел отражение такой вопрос как соотношение норм ГК и Закона о залоге. В одном из дел истец просил признать недействительным договор залога на основании нормативных актов, принятых до введения в действие ГК РФ, которые предусматривали государственную регистрацию сделок с ценными бумагами. Арбитражный суд в иске отказал, исходя из того, что с момента введения в действие ГК РФ государственной регистрации подлежит только договор об ипотеке. Закон «О рынке ценных бумаг» также не предусматривает регистрации таких договоров (п. 11 Обзора). При решении этого вопроса суд стремился подчеркнуть отсутствие необходимости в государственной регистрации договоров залога акций.
Ссылки на постановления пленумов и информационные письма ВАС уже давно не удивляют практикующих юристов. Данный Обзор интересен тем, что в нем есть одна из таких ссылок: истец по одному делу ссылается на Постановление Пленум ВАС и Верховного
2. Соотношение общих и специальных норм
У многих по-прежнему вызывает сложности проблема соотношения общих и специальных норм закона. Так, по одному из дел (п. 2 Обзора) залогодатель векселя совершил залоговый индоссамент с оговоркой «без моей ответственности». Залогодержатель просил считать её ненаписанной, так как ст. 19 Положения о переводном и простом векселе (далее — «Положение») не предусматривает возможности её совершения. Однако арбитражный суд правильно указал, что возможность индоссанта исключить свою ответственность за платёж содержится в общей норме (ст. 15 Положения), а раз ст. 19 не устанавливает специальных правил на сей счёт, залогодатель может сделать такую оговорку.
Не всегда просто решить вопрос и о соотношении гражданского и вексельного законодательства. По одному из дел (см. п. 3 Обзора) обязательство было обеспечено закладом векселя, после его неисполнения векселедержатель получил от залогодателя всю вексельную сумму, хотя сумма долга по основному обязательству была меньше. Ответчик посчитал, что отношения в данном случае регулируются не нормами ГК о залоге, а вексельным законодательством. Поскольку лицо, в пользу которого совершён залоговый индоссамент, вправе осуществлять все права по векселю, основание для возврата разницы между суммой долга и вексельной суммой отсутствует.
Суд отклонил эти доводы, указав, что отношения сторон регулируются нормами ГК о залоге, а залоговый индоссамент и предъявление векселя к платежу — лишь особые способы реализации прав залогодержателя. Если сумма, вырученная при реализации заложенного имущества, превышает размер обеспеченного залогом требования залогодержателя, разница возвращается залогодателю (п. 6 ст. 350 ГК). Следовательно, сумма, полученная по векселю, в той части, в которой она превышает размер основного долга, должна быть возвращена залогодателю.
Данная позиция в целом заслуживает поддержки, хотя она и не лишена недостатков. Во-первых, суд никак не обосновал отклонение им довода о необходимости применять к отношениям сторон вексельное законодательство. И здесь можно использовать следующую аргументацию. Совершая залоговый индоссамент, стороны договорились о передаче в залог вексельных прав (прав из бумаги). Вексельное законодательство регулирует лишь некоторые особенности залога прав, отсутствие в нем специальных норм не исключает (как полагал ответчик), а предполагает применение общих норм, которые закреплены в § 3 гл. 23. ГК. Во-вторых, суд не указал на то, что п. 6 ст. 350 ГК применён им по аналогии, так как никакой реализации заложенного имущества не происходит.
В одном из дел (см. п. 5 Обзора) истец посчитал, что передача векселя в залог по бланковому индоссаменту противоречит ст. 19 Положения, предусматривающей специальный залоговый индоссамент. Истец делал акцент на способе передачи векселя в залог, рассуждая примерно так: вексель, как и всякое имущество, может быть передан в залог (п. 2 ст. 209 ГК), смысл ст. 19 Положения в том, что она устанавливает порядок такой передачи, поэтому залоговый индоссамент — единственный способ передачи векселя в залог. Арбитражный суд истолковал эту норму иначе: наличие специальной нормы о способе передачи векселя в залог (ст. 19 Положения) не мешает сторонам передать вексель в залог в ином порядке, не воспрещённым законом. Отношения сторон при залоге векселя регулируется нормами ГК о залоге, поэтому передача векселя в залог с совершением бланкового индоссамента им не противоречит. Обратим внимание: совершение залогового индоссамента свидетельствует о залоге права из бумаги. Арбитражный суд решил, что вексель может быть заложен и как обычное имущество (тут речь идёт уже о праве на бумагу). Представляется, что суд не уловил этой разницы, последствия чего будут видны чуть ниже.
Непростая ситуация возникает в случаях, когда залогодатель передаёт в залог векселя, выписываемые в момент получения кредита. В одном из дел (п. 7 Обзора) в дополнение к кредитному договору был заключен «договор о залоге», в соответствии с которым заемщик принимал на себя обязательство выписать на имя банка в качестве первого векселедержателя простые векселя номиналом, равным сумме предоставленного кредита с процентами на нее, со сроком платежа по предъявлении. Векселя передавались банку в день предоставления кредита, одновременно с зачислением средств на счет заемщика. В соглашении предусматривалось право банка использовать эти векселя путем их реализации лишь при условии просрочки исполнения заемщиком очередной обязанности по уплате процентов (проценты по кредитному договору подлежали уплате ежемесячно).
Приведенное дело может служить примером того, как право из бумаги ставится в зависимость от права на бумагу. Коммерческий банк — векселедержатель в своих возражениях указал на ничтожность соглашения о залоге, поскольку при залоге прав в соответствии с п. 3 ст. 335 ГК РФ залогодателем может быть лицо, которому принадлежит закладываемое право. Векселедатель сам не имеет прав из векселя и, следовательно, не может выступать в качестве залогодателя.
Арбитражный суд согласился с этими доводами. Логика рассуждений, к сожалению, опущенная в решении, абсолютно правильна. Залогодатель не может передать в залог выписанный им вексель, потому что право на него (право на бумагу) еще не возникло. В залог передавать просто нечего. Что же касается права векселедержателя (права из бумаги), то оно также отсутствует, во всяком случае, до передачи ему векселя. Таким образом, в момент заключения договора залога по поводу векселя не возникает никаких прав — ни прав на вексель, ни прав из векселя. А раз прав нет, залог векселя ничтожен.
Рассмотрим под тем же углом зрения распространенные на практике договоры «вексельных кредитов», по которым заемщику выдаются не деньги, а специально выписанные для этой цели векселя. Такие векселя, поскольку они не воплощают в себе какого-либо права в момент выдачи, не могут служить предметом кредита в момент их передачи. Отсюда кредитный договор, по которому переданы такие векселя, не может считаться надлежаще исполненным. Однако получив вексель, заемщик приобрел на него право, которое можно осуществить, в том числе и в отношении кредитора. В результате кредитный договор превращается в договор купли-продажи векселя.
Вернемся к договору «залога» выписанного залогодателем векселя. Суд сделал вывод о том, что он соглашением о залоге не является. Вместе с тем основания для признания такого договора недействительным отсутствуют. Заёмщик в момент зачисления кредита передавал банку простые векселя сроком «по предъявлении» на сумму долга с процентами. Причем передача векселей производилась как в целях оформления задолженности в вексельное обязательство (п. 2 ст. 819, п. 2 ст. 815 ГК), так и с обеспечительной целью.
Какие нормы и в каком порядке следует применять к подобным отношениям? Ст. 819 ГК устанавливает, что к кредитному договору применяются правила о займе, если иное не вытекает из существа договора и не предусмотрено нормами о кредите. Поэтому ч. 2 ст. 815 ГК следует применять и к кредитному договору, Иными словами, сначала следует применять нормы вексельного законодательства, затем — параграф ГК о кредите, и, наконец, — нормы о займе (п. 7 Обзора). Нужно отметить, что о возможности применения п. 2 ст. 815 ГК к отношениям иным, чем «чистый» заём, говорит тот факт, что выдачей векселя часто оформляется коммерческое кредитование, для которого также предусмотрено субсидиарное применение норм ГК о займе и кредите, и ничего не говорится о возможности выдачи векселя.
Обеспечительная функция векселя заключается в том, что банк может в упрощённом порядке возместить выданный кредит, продав полученные векселя третьим лицам. Однако это обеспечение, главным образом, с экономической точки зрения. Вместе с тем, в случае реализации векселей банк не вправе требовать от должника сумм, превышающих размер вырученных средств. Как следовало из материалов дела, векселя были банком реализованы. Поэтому банк не может считаться кредитором по кредитному договору, на основании которого заявлено требование. С момента оформления кредита векселем нормы о ГК кредите могут применяться только в части, не урегулированной вексельным законодательством.
Применительно к моменту возникновения права залога бездокументарных ценных бумаг возникла ещё одна интересная проблема. Ст. 341 ГК связывает момент возникновения права залога с заключением соответствующего договора, а при закладе — с моментом передачи имущества, если иное не предусмотрено договором о залоге. В одном из дел (п. 13 Обзора) договор залога содержал условие о том, что право залога возникает с момента заключения договора, являющиеся предметом залога акции остаются у залогодателя и учитываются на его клиентском счете, открытом в депозитарии залогодержателя. Из этого суд первой инстанции сделал вывод о том, что право залога возникло с момента заключения договора. Однако кассационная инстанция, отменяя решение, указала на необходимость фиксации прав на бездокументарные ценные бумаги независимо от оснований возникновения таких прав (ст. 149 ГК). Именно с момента такой фиксации и возникает право залога на них.
В данном случае суды руководствовались различными представлениями о том, какая из подлежащих применению норм является общей, а какая — специальной. Суд первой инстанции, видимо, считал общим правилом норму ст. 149, а ст. 341 — исключением, которое и подлежит применению в рассматриваемом деле. Суд кассационной инстанции рассуждал наоборот: общим правилом является норма о залоге, исключением — правило о фиксации прав на конкретный вид имущества, передаваемого в залог. Однако ст. 149 ГК находится в разделе «Общие положения», а нормы о залоге — в разделе «Общие положения обязательственного права». Исходя из этого, общей нормой следовало бы считать ст. 149, а исключением — ст. 341,
Здесь важным, на мой взгляд, является то, что норма ст. 341 не допускает установления исключений даже законом. Решение кассационной инстанции продиктовано соображениями целесообразности: бездокументарные ценные бумаги являются лишь записями на счёте, если не зафиксировать права на них, слишком велика опасность злоупотреблений. Суд, к сожалению, взялся решать не свою задачу, эта проблема должна быть решена законодательным путём.
3. Соотношение права на бумагу и права из бумаги
В нескольких делах возник вопрос о соотношении права на вексель и права из векселя. Стороны ссылались на передачу им векселей по бланковому индоссаменту, полагая, что такая передача свидетельствует о возникновении у них права собственности на вексель (см. п. 5 и 6 Обзора). Иными словами, они считали, что передача права из бумаги порождает право на бумагу. Арбитражный суд правильно отклонил подобные доводы, указав, что сама по себе передача прав по бланковому индоссаменту не свидетельствует о переходе права собственности на вексель. Характер прав получившего вексель лица определяется соглашением сторон: поскольку из материалов следует, что векселя передаются именно в залог, нет оснований для вывода о переходе права собственности к залогодержателю
Этим выводом подтверждается важное теоретическое положение о каузальном характере передачи вещи по российскому праву. В соответствии с п. 1 ст. 223 ГК право собственности на движимое имущество, по общему правилу, переходит с момента его передачи. Но поскольку передача может производиться во исполнение сделок, не направленных на переход права собственности, вопрос о том, влечёт ли она переход права собственности, зависит от основания передачи.
Этот вывод бесспорен: если стороны не намеревались передать права собственности, оно не переходит. Может возникнуть вопрос: как это соотносится с абстрактным характером векселя? Здесь уместно вспомнить п. 9 Обзора практики использования векселей в хозяйственном обороте (Информационное письмо ВАС № 18 от 25 июля 1997 г.). Напомню, там говорится о том, что векселедатель по простому векселю вправе выдвигать против первого векселедержателя возражения, вытекающие из известных им отношений. В упомянутом деле вексель был выдан в оплату продукции, которую векселедержатель должен был поставить, но не сделал этого. Суд решил, что требование о платеже по векселю в таком случае удовлетворению не подлежит. Этот вывод обоснован ссылкой на п. 17 Положения, где говорится о том, что лица, к которым предъявлен иск по переводному векселю, не могут противопоставить векселедержателю возражения, основанные на их личных отношениях к векселедателю или к предшествующим векселедержателям, если только векселедержатель, приобретая вексель, не действовал сознательно в ущерб должнику. Указанный пункт применяется и к простым векселям (п. 77 Положения). Таким образом, абстрактность векселя имеет процессуальный характер: обязанное лицо может доказывать недобросовестность векселедержателя, причём о ней могут свидетельствовать различные обстоятельства, в частности, невыполнение своих обязанностей по договору, по которому выдан вексель.
Эта логика вполне применима и в нашем случае: в споре между векселедержателем и его предшественником должны быть исследованы основания передачи векселя, так как в них могут содержаться сведения о недобросовестности векселедержателя. Однако доказывать такую недобросовестность должно обязанное лицо. Попытка в одностороннем порядке изменить основание передачи (выдать передачу векселя в залог за передачу в собственность) свидетельствует о недобросовестности, поэтому требования векселедержателя не подлежат удовлетворению.
Из этих решений следуют и другие важные выводы. Во-первых, договор о залоге векселей, по которому они передаются в заклад по бланковому индоссаменту, не может быть признан недействительным на том основании, что закон не допускает перехода предмета залога в собственность залогодержателя (п. 5 Обзора). Во-вторых, если основное обязательство исполнено надлежащим образом, залогодержатель обязан без промедления возвратить векселя (п. 6 Обзора). В-третьих, наличие права из бумаги, переданной по бланковому индоссаменту, ставится в зависимость от наличия права на бумагу. Посмотрим, однако, насколько последовательно придерживается суд своей же логики в этом вопросе. Здесь мы подошли к тому различию прав на бумагу и прав из бумаги, которое суд не заметил.
4. Соотношение вексельных прав и прав залогодержателя
По условиям договоров, обсуждавшихся в п. 5 и 6 Обзора, при неисполнении основного обязательства залогодержателю предоставлялось право после направления залогодателю (он же должник по основному обязательству) извещения об обращении взыскания на векселя истребовать платеж от акцептанта и других обязанных по векселю лиц, направив вырученные суммы на погашение задолженности по основному обязательству в порядке, предусмотренном п. 5 и 6 ст. 350 ГК РФ. По условиям договора, обсуждавшегося в п. 7 Обзора, в случае неисполнения основного обязательства кредитор мог реализовать заложенное имущество (векселя). Соответствуют ли эти условия нормам о порядке обращения взыскания на заложенное имущество?
В соответствии с п. 2 ст. 349 ГК взыскание на имущество, переданное в заклад, может быть обращено в порядке, предусмотренном договором о залоге. В данном случае векселя передавались залогодержателю, поэтому направление извещения об обращении взыскания на векселя соответствует ГК. Однако можно ли признать правомерной такую форму реализации заложенного имущества как осуществление вексельных прав?
Основания для этого отсутствуют. Ст. 350 ГК устанавливает, что имущество, на которое обращено взыскание, реализуется с публичных торгов. Если предметом залога является вексель как имущество (подчеркну, речь идёт о праве на бумагу), то нет никаких оснований отступать от императивно установленного порядка. При его последовательном применении мы получим следующий порядок реализации заложенного имущества (ст. 350 ГК). Залогодержатель проводит торги и, если они состоялись, продаёт векселя лицу, предложившему наибольшую цену. Поскольку взыскание на заложенное имущество обращается не по решению суда, начальная цена векселей должна определяться соглашением сторон, а при отсутствии соглашения — судом. При этом право собственности на вексель переходит в порядке, предусмотренном договором купли-продажи. В дальнейшем залогодержатель направляет вырученные суммы на погашение основного обязательства, а купившее вексель лицо получает возможность осуществить права по векселю. Если же торги будут объявлены несостоявшимися, стороны могут договориться о покупке векселя залогодержателем, засчитав покупную цену в счёт погашения долга по основному обязательству. В момент, определённый сторонами, к покупателю перейдёт право собственности на вексель, и он сможет осуществить свои права по нему. В случае если стороны к соглашению не придут, залогодержатель обязан провести повторные торги и в случае объявления и их несостоявшимися, оставить вексель у себя с уценкой не более, чем в десять процентов. Вексельные права перейдут к залогодержателю в момент уведомления залогодателя об оставлении векселя у себя, с этого же момента можно осуществлять свои права по векселю.
Такой порядок чрезвычайно длителен и неудобен, однако вытекает из посылки, которой следовал суд: вексель есть обычное имущество, переданное в залог. Предусмотренный же договорами способ реализации заложенного имущества (осуществление вексельных прав), фактически направлен на обход установленного порядка реализации заложенного имущества. Нет нужды говорить о неприемлемости таких соглашений, они являются ничтожными, поскольку противоречат закону (ст. 168 ГК). Правда, ничтожными лишь в части порядка реализации заложенного имущества (ст. 180 ГК), который может расцениваться как второстепенное условие по сравнению с основным — установлением залога. Суд, как известно, вправе применить последствия ничтожности части сделки по собственной инициативе (ч. 2 п. 2 ст. 166 ГК). Основания для этого у него имелись, но не были реализованы. В результате создалась возможность обхода соответствующих норм ГК. К чему это приведёт?
Индоссамент, в том числе бланковый, переносит все права по векселю (право из бумаги), поэтому законный держатель вправе получить вексельную сумму от любого обязанного лица (ст. 14 Положения). Держатель такого векселя имеет право получить платеж, несмотря на договор залога. Разумеется, попытка сделать это будет являться нарушением договора. Как следствие, залогодержатель будет обязан возместить причиненные таким нарушением убытки. Но это не всегда будет способствовать восстановлению имущественного положения залогодателя. Ведь залогодержатель может отказаться банкротом и взыскать с него что-либо окажется проблематичным. Виндикационный же иск к владельцу векселя, скорее всего, удовлетворен не будет (вексель выбыл из владения залогодателя по его воле, а наличие бланкового индоссамента в подавляющем большинстве случаев будет свидетельствовать о добросовестности владельца векселя).
Так должен ли вексельному законодательству придаваться приоритет перед нормами о залоге, если это противоречит требованиям справедливости? Вопрос сложный. Как видно, суд фактически создал почву для конкуренции норм вместо того, чтобы способствовать устранению таких коллизий. А их можно было избежать, исходя из различной природы прав, связанных с векселем. Последовательное разграничение права на вексель и права из векселя лишило бы договоры заклада векселя с бланковым индоссаментом экономического смысла, что способствовало бы более активному применению залогового индоссамента.
5. Залог бездокументарных ценных бумаг
Обзор уточняет некоторые правила о залоге бездокументарных ценных бумаг. О двух из них мы уже упоминали, третье заключается в том, что фиксация прав на них осуществляется в порядке, предусмотренном депозитарным договором (п. 12 Обзора). Поскольку законодательство не содержит обязанности депозитария производить такую регистрацию, указанная обязанность вытекает только из депозитарного договора, уполномоченным лицом по которому является залогодатель. Для регистрации обременений необходимо обращение залогодателя к депозитарию с просьбой произвести соответствующие действия. Следует всерьёз задуматься о том, не нужно ли законодательно урегулировать соответствующую обязанность депозитария. В настоящее время принятое судом решение является правильным, однако оно совершенно не защищает интересы добросовестных залогодержателей, ставя их в зависимость от соблюдения своих обязанностей залогодателями.
6. Частные вопросы
В Обзоре разъяснено несколько частных вопросов, вызывавших порой трудности на практике.
- Форма сделки
В одном из дел (см. п. 4 Обзора) возник вопрос о том, при каких условиях считается соблюдённой письменная форма сделки. П. 1 ст. 339 ГК требует, чтобы договор о залоге был заключён в письменной форме и чтобы в нём был указан предмет залога. Ни в договоре залога, ни в акте передачи не были обозначены номера векселей. На этом основании залогодатель при попытке обратить взыскание на предмет залога заявил, что соглашение о предмете залога отсутствует. Суд первой инстанции поддержал эти доводы, ссылаясь на ст. 160 и п. 2 ст. 434 ГК. Как известно, они признают письменную форму сделки соблюдённой в случае, если стороны составили единый документ или обменялись документами таким образом, что можно достоверно установить, что документ исходит от стороны по сделке. В данном случае ни то, ни другое не было сделано, поэтому договор остался незаключённым. Первая инстанция толковала закон буквально.
Однако такой подход вряд ли оправдан, иллюстрацией чему служит позиция апелляционной инстанции. Она указала, что по смыслу п. 2 ст. 434 ГК под единым документом следует понимать и несколько взаимосвязанных документов, если они подписаны сторонами. В данном случае номера передававшихся в залог векселей были определены в кредитном договоре, также составленном в письменной форме, поэтому основания для признания договора залога незаключенным отсутствуют. Понимая под «одним документом» два документа (договор залога и кредитный договор) суд явно склонился к расширительному толкованию ГК.
Такое решение суда кажется правильным, а расширительное толкование в данном случае — оправданным. Если в едином документе стороны полностью согласовали все условия договора, то в случае обмена различными документами волю сторон приходится устанавливать путём толкования. Составление двух взаимосвязанных документов, подписанных сторонами, занимает промежуточное положение по степени определённости воли сторон. Поэтому если закон допускает заключение договора путём обмена документами, следует признать, что заключение его путём составления нескольких взаимосвязанных документов также возможно.
- Предмет залога
Поскольку ценная бумага является формой закрепления имущественных прав, при её залоге повышается опасность того, что предмет залога отсутствует в связи прекращением права из бумаги. В одном из дел (см. п. 1) истец просил признать недействительным договор залога простого векселя сроком «по предъявлении», заключённый по истечении года с момента составления векселя, мотивируя это отсутствием предмета залога. В самом деле, для переводного векселя сроком «по предъявлении» установлен годичный срок предъявления его к платежу (ст. 34 Положения), истечение этого срока влечёт потерю прав векселедержателя против всех обязанных по векселю лиц, кроме акцептанта (ст. 53 Положения). Аналогичные правила применяются и к простому векселю (ст. 77 Положения). Однако, как правильно указал арбитражный суд, векселедатель по простому векселю обязан так же, как и акцептант по переводному (п. 78 Положения). Поэтому векселедержатель сохраняет свои права по векселю, а основания для признания договора его залога недействительным отсутствуют.
- Прекращение обязательств
По общему правилу, совпадение должника и кредитора одном лице погашает обязательство (ст. 413 ГК). Исключение из этого правила содержится в нормах вексельного законодательства, а именно: вексель может быть индоссирован в пользу любого обязанного по векселю лица, которое вправе само индоссировать вексель. Таким образом, получение векселя обязанным лицом не прекращает его вексельной обязанности. Поэтому вексель может быть передан в залог обязанному по векселю лицу, — и такой договор не может быть признан ничтожным по причине отсутствия предмета залога (п. 8 Обзора).
Кроме того, суд отметил, что при передаче в залог кредитору простого векселя, по которому он является векселедателем, обязательства по основному договору не могут быть прекращены путем зачета, если вексель был передан в залог третьим лицом: при этом отсутствуют встречные обязательства, так как должник по основному обязательству не является вексельным кредитором залогодержателя (п. 9 Обзора). Нельзя не отметить, что отсутствие встречности — единственное основание, по которому суд в данном случае не принял заявление о зачёте, из чего можно сделать вывод о том, что требование однородности в данном случае соблюдено. Это ещё один довод в пользу того, что под однородностью обязательств следует понимать совпадение их предметов.
- Исчисление убытков
При исчислении убытков, причиненных отказом своевременно возвратить переданные в залог ценные бумаги, упущенная выгода должна определяться исходя из размера дохода, который мог бы получить истец при нормальном обороте ценных бумаг (п. 10). Это правило нельзя не признать важным для доказывания размера убытков.
7. Выводы
На основании изучения Обзора можно сделать следующие выводы. Сделки с ценными бумагами урегулированы недостаточно четко, что заставляет суд восполнять недостающие правила посредством толкования, иногда неправильного. Между тем, отсутствие законодательной регламентации — следствие слабой теоретической проработки вопроса. Отсюда же вытекает и неправильное применение имеющихся норм закона.
- 06 декабря 2002 в 19:56
- 2684
- Васильев Геннадий Сергеевич