В ходе начавшегося обсуждения А. Рыбалов выдвинул два основных тезиса. Первый из них касается различия между договорами купли-продажи и подряда, второй — момента возникновения права собственности на результат работ по договору подряда. Не отвлекаясь на остальные пункты, по которым была высказана критика и получен достойный ответ, сосредоточимся на главном.
А. Рыбалов считает, что различие между продажей и подрядом нужно проводить исходя из особенностей правоотношений, а не договоров (т. е. сделок). Каким же образом мы можем провести такое различие? Предлагается посмотреть, происходят ли в правовой сфере продавца изменения после заключения договора (п. 1 Ответа на критику): если ответ утвердительный, то это подряд, если отрицательный — купля-продажа. Однако очевидно, что каждая сделка производит какие-то изменения в правовой сфере совершающей её стороны: у неё появляются новые права и обязанности. Значит, слова автора не следует понимать буквально.
И здесь возможны два подхода. При первом следует обратить внимание на изменения не в правовой сфере, а в области фактических действий. Если такое изменение происходит (до заключения договора он не занимался изготовлением вещи, как в примере с эсминцем, а после совершения сделки начал работу), мы имеем дело с подрядом. Если изменений не происходит (должник как делал автомобили, так и делает), то мы имеем дело с куплей-продажей.
Носит ли предложенный критерий субъективный характер или нет? Автор полагает, что нет, ибо «мы не должны принимать во внимание то, о чём думал кредитор в момент заключения договора. Если должник без заказа не приступил бы к изготовлению вещи — это подряд». Однако как можно узнать, приступил бы должник к изготовлению вещи или нет? Ведь вещь уже изготавливается, получается, что мы должны строить предположения, опираясь на некие не вполне ясные критерии, обсуждать, возможно, поведение должника, предмет и характер его деятельности, носит ли она регулярный характер, его планы на будущее в момент заключения договора
Второй подход может заключаться в том, что мы должны изучить, какие изменения происходят в правовой сфере должника: если у него появилась обязанность изготовить вещь, то это подряд, если такой обязанности не появилось — это продажа (абз. 11 первой заметки А. Рыбалова). Однако и здесь неясно, как установить, существует ли у должника такая обязанность. Автор считает, что условия договора тут нам помочь не могут, ибо «возможна ситуация, когда содержание правоотношения не совпадает с содержанием текста договора» (п. 1 Ответа на критику). А откуда ещё мы можем узнать о наличии у должника обсуждаемой обязанности? Ответа нет. Отказ опираться в решении этого вопроса на условия договора будет приводить к тому, что стороны часто не будут представлять себе, заключают ли они договор подряда или продажи.
Автор указывает, что разница между договорами заключается в цели изготовления вещи должником: если она изготовляется для кредитора в конкретном отношении, то это подряд, если «на рынок» — продажа. Хотя автор считает, что он лишь другими словами сформулировал изложенный выше подход, этот критерий не совпадает с предыдущим. Поскольку при делении данных договоров автор считает необходимым ориентироваться не на сделки, а на правоотношения, то цель изготовления вещи, видимо, должна обсуждаться применительно к уже существующему правоотношению. В то же время, изменения в правовой сфере или поведении происходят однократно в момент возникновения правоотношения (должник ничего не делал, а затем приступил к выполнению задания).
Критерий цели также не может быть принят. Со времён кризисов перепроизводства в 19 в. большинство производителей в объёме выпускаемой продукции, её ассортименте ориентируются на покупателей. Завод выпускает столько единиц товара, сколько востребовано рынком, а эта востребованость чаще всего выражается в заключённых договорах. Поэтому нередко вся производимая продукция уже «расписана» между покупателями, и целью её изготовления будет, по мысли автора, передача вещи конкретному покупателю (одному или другому). В большинстве случаев неопределённого рынка уже нет — есть конкретные договоры. Так, завод можем выпускать автомобили для конкретного покупателя, от остальной продукции их будет отличать, например, окраска. Получается, что все эти отношения должны быть подрядными, с чем вряд ли можно согласиться.
Автор считает, что право собственности на результат работ принадлежит заказчику. При этом подрядчик несёт риск случайной невозможности исполнения работ, риск случайной гибели результата, он же несёт риск гибели материалов, как предоставившая их сторона (п. 1 ст. 705 ГК). Возникает вопрос: а нужен ли такой договор подрядчику? Не выгоднее ли для него купля-продажа? Ведь там он тоже несёт все риски, однако может распорядиться результатом работ самостоятельно. Не приведёт ли критикуемый подход к ситуации, когда должник будет настаивать на заключении договора купли-продажи, а в случае спора кредитор начнет доказывать, что партия продукции изначально предназначалась именно для него? Поскольку автор оговаривается, что содержание договора (как сделки) и содержание правоотношения могут не совпадать,
Спорность предложенного критерия можно проиллюстрировать не только на примере пошивочной мастерской (лично мне так и осталось непонятным, по каким правилам следует обсуждать этот договор). Рассмотрим пример с серийно выпускаемыми автомобилями. Предположим, что изготовитель испытывает серьёзные трудности со сбытом своей продукции (примером может быть завод АЗЛК) и фактически простаивает. Внезапно появляется крупный покупатель — Правительство какой-нибудь страны попросило поставить им в течение года 20 000 машин. Завод начинает работать. Очевидно, что завод не приступил бы к изготовлению машин без заказа. Получается, что мы должны считать этот договор подрядом и, следуя логике автора, признать за заказчиком право собственности на ещё не собранные машины, право контролировать процесс их сборки
Аналогичная ситуация возникает в случае, если вследствие крупного заказа объём выпускаемой поставщиком продукции резко увеличивается. Нередко связь с конкретным договором в таких случаях видна сразу. Возникает вопрос: подряд ли это (поскольку должник не стал бы выпускать дополнительную продукцию без заказа, она предназначена конкретному кредитору) или поставка (потому, что поставщик и раньше выпускал такие же изделия, но в меньшем количестве).
А если какой-нибудь завод переоборудует производство с тем, чтобы поставить нужную для покупателя продукцию? Это условие сторонами не согласовывалось, кредитор даже и не знал о том, что должнику нужно проводить переоборудование, однако без данного покупателя завод выпускал бы продукцию на старом оборудовании. Договор сразу стал подрядом?
Следует помнить и о том, что почти каждый крупный покупатель на практике требует каких-то особых условий, под которые должен подстраиваться продавец. Подход А. Рыбалова приведёт к тому, что все крупные заказы должны будут обсуждаться по правилам о подряде, ибо в отношениях с мелкими клиентами (т.е. без данного крупного заказа), должник не стал бы утруждать себя выполнением таких условий.
Все эти соображения позволяют усомниться в том, что предложенный критерий работает на практике.
Мне кажется, что значительно большей точностью отличается позиция, отражённая в ст. 408 проекта Гражданского уложения Российской Империи: «Если материал для изготовления заменимых вещей должен быть поставлен исключительно подрядчиком, то договор обсуждается по правилам о договоре продажи» (Гражданское уложение. Книга пятая. Обязательственное право. Проект Высочайше учреждённой Редакционной Комиссии по составлению Гражданского Уложения. Вторая редакция. С объяснениями. СПб, 1903. С. 162. Такое же правило содержалось и в ст. 441 первой редакции Уложения). Таким образом, изготовление незаменимых вещей будет подрядом, а заменимых — продажей.
М.М. Агарков (Агарков
Результаты такого разграничения во многом совпадут с теми, к которым пришёл А. Рыбалов. Так, изготовление эсминца, скорее всего, будет подрядом, поскольку стороны индивидуализируют его, согласовывая чертежи, технические характеристики
Правильным является утверждение автора о том, что к отношениям подряда нельзя применять правило ст. 218 ГК. Данная норма касается права собственности на новую вещь. Однако до передачи результата работ заказчику (ст. 720 ГК) этой новой вещи ещё не существует юридически, ведь в ходе приёмки может обнаружиться, что подрядчик выполнил работы ненадлежащим образом. Поэтому одна из проблем, которые, на мой взгляд, существуют в этом вопросе, заключается в том, что до принятия результата работы налицо разрыв между фактическим и юридическим состоянием: вещь фактически уже существует (и, как правило, она сделана надлежащим образом), но юридически её ещё нет. Даже если бы в ст. 218 ГК отсутствовали слова «для себя», её можно бы применить к отношениям подряда только после принятия результата работ заказчиком.
Решение вопроса о праве собственности на результат работ по договору подряда до и после приёмки заказчиком требует учёта следующих факторов.
Во-первых, вещь может изготавливаться или перерабатываться подрядчиком, но подряд может касаться и выполнения иных работ (ст. 703). Скорее всего, в последнем случае проблема права собственности не возникает вовсе. Если вещь перерабатывается подрядчиком или он предоставляет все материалы для ее изготовления, то, скорее всего, проблемы также нет: раз заказчик имел право собственности на материалы (перерабатываемую вещь), право собственности на новую вещь также возникнет у него (исключение могут составлять случаи смешения материалов заказчика с материалами подрядчика). Таким образом, в первом приближении можно считать, что спорный вопрос ограничивается случаями изготовления новой вещи, где все или часть материалов предоставил подрядчик. Аналогичного мнения придерживался и
Во-вторых, следует решить, с какого момента новая вещь считается существующей. Есть ли какие-то «промежуточные стадии» в её возникновении и имеют ли они какое-то юридическое значение? (такими стадиями могли бы быть сроки сдачи этапов работ — ст. 708 ГК). Если таких этапов нет, то вещь должна считаться созданной с момента её принятия заказчиком, до этого момента нельзя быть уверенным в том, что заказчик создал именно то, что от него требовалось по договору. Если право собственности на результат работ возникает с момента принятия заказчиком, то при просрочке принятия результата право собственности переходит к заказчику в момент, когда такая передача должна была состояться. Таким образом, до передачи вещи (или до момента, когда она должна была состояться) заказчик не может иметь право собственности на результат работ, потому что его юридически ещё нет. В недооценке этого момента и заключается, на мой взгляд, главная ошибка А. Рыбалова.
Однако в момент, когда должна была состояться передача, право собственности действительно возникает у заказчика. Как правильно считает А. Рыбалов, это право носит первоначальный характер: ведь до получения заказчиком вещи последней ещё не было, а потому нельзя было говорить и о её собственнике. Отсюда и правило о том, что риск случайной гибели результата в данном случае несёт заказчик (п. 2 ст. 705 ГК). Этим же объясняется и право подрядчика на удержание: он удерживает вещь заказчика. По той же причине в п. 6 ст. 720 ГК говорится о праве подрядчика продать результат работ: вещь ему не принадлежит, поэтому нужно специальное указание закона для того, чтобы распорядиться чужой вещью.
Отдельно следует обсуждать ст. 729 ГК. Вопрос о том, что представляет собой результат работ в момент расторжения договора, имеет различные решения. Данный результат может представлять собой и новую вещь (хотя, скорее всего, не ту, о которой договаривались стороны), и механическое соединение старых вещей (имеются в виду материалы). В зависимости от того, в каком количестве и какие материалы предоставляли стороны, возможны различные комбинации прав и в отношении полученного «результата». С этим связан и вопрос о том, до какого момента сохраняется право собственности на материалы, из которых изготовлена вещь.
В-третьих, вещь может быть как движимой, так и недвижимой. Если недвижимая вещь изготавливается из материалов подрядчика, то вызывает сомнения возможность возникновения каких-либо прав на неё у подрядчика без государственной регистрации. В настоящее время подобной обязанности закон не содержит, более того, Высший Арбитражный суд РФ считает возможным регистрацию прав на объект, не завершенный строительством, только в случае, если он не является предметом действующего договора строительного подряда (п. 16 Постановления Пленума ВАС № 8 от 23 февраля 1998 г.) Этого различия также не учитывает А. Рыбалов, выдвигая свой тезис.
В-четвёртых, нет оснований упускать из виду деление вещей на простые и сложные. В последнем случае иногда возможно сохранение права собственности на материалы за предоставившей их стороной.
В-пятых, подрядчик может предоставить все материалы, существенную часть материалов, несущественную часть материалов, возможна ситуация, когда все материалы предоставляет заказчик.
В двух последних случаях следует особо рассмотреть ситуацию, когда предоставленные заказчиком материалы смешиваются с аналогичными материалами подрядчика, и последний обязан изготовить вещь из этих материалов (например, в договоре на переработку нефти). Тогда возможны два варианта. Либо право собственности на переданные материалы переходит к заказчику в момент передачи (если стороны не установили иного), а затем ситуация должна рассматриваться по правилам, сформулированным для изготовления вещи иждивением подрядчика. Либо на всю совокупность материалов устанавливается долевая собственность, а создание вещи рассматривается как выделение заказчику его доли.
Все эти обстоятельства нужно учитывать для правильно разрешения вопроса о праве собственности на результат работ по договору подряда. И здесь очевидна справедливость высказанных
- 24 декабря 2002 в 19:54
- 1289
- Васильев Геннадий Сергеевич