Современное российское законодательство обнаруживает черты юридических конструкций, доставшихся в наследство от культуры Древнего Рима, практически во всех частях и разделах Гражданского кодекса. В одних случаях такого рода связь очевидна, поскольку Кодекс воспроизводит не только существо, но и наименование соответствующих правовых явлений, например, виндикационный или негаторный иски, сервитут, ипотека
Во втором случае иногда невозможно определить, является ли та или иная существующая ныне юридическая конструкция «потомком» римского права или «велосипедом», изобретенным цивилистами гораздо позднее.
Одну из таких категорий составляют права членов семьи собственника жилого помещения. Данный институт, чье появление связано с масштабными экономическими преобразованиями в России начала 90-х годов XX века, сравнительно новый для отечественного гражданского законодательства. В советское время его существование было исключено хотя бы потому, что частная собственность на жилые помещения не признавалась как таковая.
Мучительный переход к новой системе хозяйствования породил мутантные юридические конструкции, которые, с одной стороны, воплощали в себе отголоски советской, формально «социально направленной», экономики, а с другой, долгое время забытые элементы истинно частноправовых категорий.
Среди прочих, такова была судьба и особого права, принадлежащего членам семьи собственника жилого помещения. Своим существованием оно обязано ст. 292 ГК, согласно которой членам семьи собственника, проживающим в его помещении, принадлежит право пользования этим помещением на условиях, предусмотренных жилищным законодательством. Практически с момента своего появления данное право было охарактеризовано большинством цивилистов в качестве вещного. Действительно, никакого обязательственного отношения между членами семьи собственника и самим собственником в данном случае не возникает. Да и интерес членов семьи собственника жилого помещения, охраняемый указанным правом, удовлетворяется за счет действий управомоченного лица, а не действий третьих лиц.
Иными словами, право членов семьи собственника жилого помещения в самом общем виде представляет собой вещное право ограниченного пользования жилым помещением.
Однако перечень вещных прав пользования жилым помещением не ограничивается правом, указанным в ст. 292 ГК. Согласно ст. 1137 ГК завещатель может возложить на наследника, к которому переходит жилой дом, квартира или иное жилое помещение, обязанность предоставить другому лицу на период жизни этого лица или на иной срок право пользования этим помещением или его определенной частью. Возникающее в силу завещательного отказа право является вещным. Об этом свидетельствует, в частности, свойство следования, которым законодатель наделил пользование жилым помещением на основании легата. Так, абз. 3 п. 2 ст. 1137 ГК устанавливает, что при последующем переходе права собственности на имущество, входившее в состав наследства, к другому лицу право пользования этим имуществом, предоставленное по завещательному отказу, сохраняет силу.
Формально право пользования жилым помещением в силу легата следует отличать от права пользования жилым помещением членами семьи его собственника хотя бы по субъектному составу и основаниям возникновения. В то же время, с точки зрения их содержания, данные права являются идентичными. В указанном аспекте и то, и другое являются разновидностями универсального вещного права пользования жилыми помещениями.
Римскому праву были известны прообразы названных вещных прав.
Во-первых, среди личных сервитутов, опосредующих пользование чужой вещью путем непосредственного воздействия на нее со стороны управомоченного лица, римляне выделяли сервитут habitatio, который представлял собой право проживания в чужом доме.
Во-вторых, римскому праву, в отличие от современного гражданского законодательства, было известно универсальное вещное право ограниченного пользования чужой вещью, именуемое usus, которое характеризовалось в качестве личного сервитута и могло иметь своим предметом, в принципе, любое имущество, в том числе жилое помещение.
Таким образом, пользование жилым помещением опосредовалось как usus, так и habitatio. Поскольку usus и habitatio совпадали по объему, различие между ними проводилось по основаниям и цели их возникновения.
Если usus, очевидно, мог возникать по нескольким основаниям, то habitatio приобретался обыкновенно только по завещательному отказу с целью установить в известном смысле алиментное отношение между собственником жилого помещения и отказополучателем. В этом плане habitatio теснее примыкает к современному праву пользования жилым помещением, предоставленным по легату (ст. 1137 ГК), нежели к usus.
Сходство usus и habitatio с вещным правом пользования жилым помещением, известным российскому законодательству, проявляется и в частных моментах.
1. Основанием возникновения usus могли служить, очевидно, сделки, что характерно для права пользования жилым помещением. Указанное право возникает в силу двусторонней сделки, заключаемой посредством дачи собственником жилого помещения согласия на вселение членов его семьи и фактического их вселения. Что касается давности владения, которая тоже служила основанием возникновения сервитутов в римском праве, то в нынешних условиях сама по себе она не порождает вещное право пользования жилым помещением. Пользование членом семьи собственника жилым помещением в течение определенного срока в отсутствие препятствий со стороны собственника может рассматриваться лишь в качестве доказательства наличия согласия собственника на вселение в жилое помещение, но не самого основания возникновения данного права.
Основанием возникновения habitatio служил легат, который в силу ст. 1137 ГК порождает право пользования жилым помещением и в отечественном правопорядке.
2. Usus неотчуждаем. Узуар может пользоваться вещью только лично и не имеет права передавать другим лицам осуществление своего пользования. Впрочем, данное правило знало исключение. Узуар дома мог не только сам жить в доме, но и помещать в нем свою семью, рабов, слуг и даже принимать постояльцев. Между тем, он не мог сдавать дом в наем, не проживая в нем сам.
В отличие от usus субъект сервитута habitatio мог возмездно передавать другим лицам и осуществление своего права. По-видимому, отношения, возникавшие в этом случае между обладателем личного сервитута и третьим лицом, напоминали известным образом отношения субаренды в том смысле, что право пользования арендатора, не прекращаясь, перепоручается субарендатору, который его фактически и осуществляет.
Действующее законодательство вообще исключает возможность распоряжения правом пользования жилым помещением: в форме как уступки, так и передачи во временное пользование, что имело место в Древнем Риме применительно к habitatio и отчасти к usus.
Так, член семьи собственника жилого помещения не вправе не только передать осуществление своего права третьим лицам, но и вселить кого-либо в занимаемое жилое помещений. Не имеет таких правомочий и пользователь жилого помещения в силу завещательного отказа.
3. Прекращение права узуара было возможно только в случае его смерти или гибели вещи.
Право habitatio могло прекращаться также в случае его неиспользования правообладателем.
Основания прекращения права пользования жилым помещением по российскому законодательству однозначно не определены. Помимо очевидных оснований — смерть пользователя и гибель вещи, таковым, вероятно, является отказ пользователя от принадлежащего ему права. Такого рода отказ в любом случае должен быть явно выражен, желательно в письменной форме. В связи с этим долгое отсутствие лица,
4. Любое право, связанное с извлечением из вещи полезных свойств, обычно предполагает возложение на его обладателя некоторых обязанностей. Данный тезис был известен уже в Древнем Риме.
В частности, узуар нес в определенной части расходы по содержанию вещи. Скорее всего, речь шла о текущих расходах, которые были сопряжены с извлечением полезных свойств вещи.
В отношении habitatio сведения о наличии у правообладателя соответствующих обязанностей отсутствуют.
В современном российском праве до последнего времени складывалась парадоксальная ситуация, при которой ни о каких обязанностях, которые бы возлагались на членов семьи собственника, а тем более на пользователя жилым помещением в силу завещательного отказа, в связи с предоставлением им права пользования, не было и речи. Получалось, что субъекты данных прав пользовались благами, но не несли расходов по содержанию жилого помещения. Такое положение дел порождало несправедливость, особенно в случаях, когда вместе с собственником проживали лица, с которыми у него сложились неприязненные отношения.
Согласно новой редакции ст. 292 ГК ответственность по обязательствам, вытекающим из пользования жилым помещением, возлагается не только на собственника, но и на дееспособных членов семьи собственника, которые проживают в принадлежащем ему жилом помещении. Законом установлено, что данная ответственность носит солидарный характер. Таким образом, существовавшая ранее несправедливость устранена.
Возложение солидарной ответственности по данным обязательствам на членов семьи собственника, проживающих в принадлежащем ему жилом помещении, означает солидарный характер и самих указанных обязательств.
Действительно, солидарной является ответственность нескольких лиц, которые выступают должниками по одному и тому же обязательству. Указанный тезис подтверждается правилами ГК. В частности, ст. 322 ГК употребляет понятия «солидарная обязанность» и «солидарная ответственность» как синонимы.
Признание членов семьи собственника, проживающих в принадлежащем ему жилом помещении, солидарными должниками по обязательству из обслуживания жилых помещений влечет определенные практические последствия. Они состоят, прежде всего, в возложении на указанных лиц обязанностей по внесению платы по договорам, опосредующим обслуживание жилого помещения. Размер долей, в которых данная плата подлежит распределению между собственником и проживающими с ним членами семьи, должен устанавливаться по соглашению между ними, а при недостижении согласия — в судебном порядке.
В итоге законодатель устранил несправедливость, состоявшую в нахождении на «иждивении» собственника жилого помещения проживающих с ним членов семьи (в том числе бывших), которые ранее не могли быть принуждены к оплате расходов на обслуживание занимаемого жилого помещения.
Вероятно, указанные правила по аналогии могут применяться и к отношениям, существующим между собственником и пользователем жилым помещением в силу завещательного отказа.
Таким образом, вопрос о возложении на пользователей жилых помещений бремени их содержания в настоящее время решен, по сути, аналогичным образом, что и применительно к usus, известному Древнему Риму.
- 30 декабря 2003 в 10:19
- 4207
- Дроздов Игорь Александрович